— В „Шоше” вы играете маму главной героини — странной девочки Шоши, живущей с словно бы содранной кожей: когда герой покидает ее, она останавливается в росте — через много лет он встречает ее такой же, какой оставил в детстве.

— „Шоша” — это как воздух, и само произведение, и персонаж. Если бы мне в молодости пришлось сыграть Шошу, у меня, наверное, перевернулось бы сознание. Представьте, девочка, которая любит, узнает, что предмет ее любви навсегда уезжает, и она останавливается в развитии, буквально — перестает расти. Это преданность на животном уровне, такая чувствительность, которая сегодня людьми утеряна. По сути, ее мать Бася — это взрослая Шоша. Внешне нелепая, незащищенная, но внутри очень стойкая: и приготовить сможет, и накормить. Хотя Башевис Зингер — это всегда мистификация, его нельзя играть бытово — за бытом у него кроется поэзия.

— Вы уже встречались с творчеством Зингера?

— Мне пару раз предлагали его сыграть. Но, знаете, каждому возрасту — свой автор. Я отказывалась, чувствовала, что рано, не хотелось опошлять его плохой игрой.

— И часто вам кажется, что вы - недостойны сыграть?

— Часто! Вообще, знаете, что бы я сделала с театром? Уничтожила бы грань между жизнью и театром, чтобы не было этого: „вот сейчас выйдет актриса и начнет что-то ваять”. У Мордюковой ведь нет этой грани. И в моем любимом Цирке дю Солей тоже нет. Надо, чтобы на сцену смотрели, как в замочную скважину.

- Переехав в Москву, вы стали работать с молодыми — с Константином Богомоловым, теперь вот — с Туфаном Имамутдиновым.

— Костя Богомолов ставит мне голову на место. У него есть для меня какие-то секретные слова, которые помогают мне выживать. Он верит в меня, толкает вперед, дает работу.

— Как случилось, что вы играете у него короля Лира?

— О Лире говорить рано. Как я могу сказать о ребенке, который еще у меня в животе?! Единственное: я, кажется, первая в мире женщина, которая репетирует эту роль.

— Знаю, что вы мечтали и о других мужских ролях.

— До сих пор жалею, что уже не сыграю ни Митю, ни Ивана Карамазова. Или персонажа пушкинской прозы. Женские роли — куда более спокойные и однобокие. А мне нужна температура — от 36 до 100.

- Вы ведь и в кино дебютируете, причем в заметной роли в фильме Андрея Прошкина „Орда”.

— Я сыграла мать хана Золотой Орды Джанибека, которую исцелил Святитель Алексий. Раньше, честно говоря, никогда не думала, что буду сниматься. Да и сейчас смотрю на себя в зеркало и думаю: „Ну, Розаня (меня так в Казани называли), отойди, куда ты лезешь со своей физиономией?”