Top.Mail.Ru
Касса  +7 (495) 629 37 39

О трудном опыте интерпретации пьесы Островского мы попросили рассказать режиссера самой громкой премьеры весны Евгения Марчелли

Я считаю "Грозу" самым неудачным произведением Островского. Можно сколько угодно рассуждать о том, что это шедевр русской литературы, но с театральной точки зрения "Гроза" — пьеса неправдивая и излишне пафосная. Бесконечно чистая Катерина изменяет мужу: сама по себе эта история парадоксальна и потому любопытна, но только если взглянуть на нее не так прямолинейно, как она подана автором. К тому же хотим мы того или нет, но людям моего поколения очень тяжело абстрагироваться от характеристики главной героини как "луча света в темном царстве": хрестоматийная трактовка пьесы Островского со школьных времен наводила тоску и отбивала всякое желание о ней размышлять.

А подумать тут есть о чем. Что это за "темное царство", что за Кабаниха, которая всех давит? Катерина восстала против нее и сверкнула лучом — но каким, помилуйте, лучом? Чем она так уж сверкнула: тем, что изменила мужу и наложила на себя руки? И ладно бы в конце концов восторжествовал идеал любви, как в "Ромео и Джульетте", но у Островского нет и этого, история получается какая-то смурная... Работать с ней очень тяжело, причем не только мне: я видел множество интересных постановок "Грозы", но как бы режиссеры ни рвали жилы, чтобы вырваться из традиционной системы координат, ни разу не встречал решения, которое бы меня убеждало.

Все это, конечно, вызывает дикий азарт: а вдруг получится преодолеть кондовость "Грозы"? Для начала пришлось, фигурально выражаясь, сбрить бороду — важно было отнестись к "Грозе" не как к срезу купеческой России, не как к пьесе про людей, сошедших с полотен Кустодиева, а как к драматургии чеховского типа. Убрали русизмы, приглушили все эти бесконечные "нешта", "ажо" и "ужо", мы отнеслись к автору очень нежно, речь Островского достаточно легко привести к сегодняшнему человеческому звучанию. После этого можно было, наконец, заняться главным — внутренней жизнью персонажей: за хрестоматийным сюжетом нам, кажется, удалось разглядеть психологически очень насыщенную историю со сложной интригой.